CNews: Какие тренды в сфере ИКТ в госсекторе вы можете выделить?

Сергей Хрупов: Совершенно очевидно, что первый крупный и значимый тренд – это курс на импортозамещение, продиктованный применением к России экономических санкций. С одной стороны, начались проблемы с ввозом различных технологичных товаров для ИТ. И куда это дальше зайдет, сейчас прогнозировать сложно. А с другой стороны, государственные организации, реализуя курс руководства страны, все чаще просят предложить им технологии и продукты, способные адекватно заменить импортные товары.

Второй тренд в сфере ИКТ в госсекторе, который я с огорчением констатирую, – некоторая стагнация и даже падение рынка ИТ и телекоммуникаций, рост которого начиная с 2008 г. был достаточно существенным. Понятно, что это связано с экономикой вообще и теми вызовами международной ситуации, с которыми России придется столкнуться.

Мы вступили в фазу острой конкуренции, прежде всего с Америкой, за распределение благ. Очевидно, что это борьба в основном вокруг углеводородов и за доходы от них. И очевидно, что это общеполитическая борьба за влияние в мире. Те меры, которые к нам будут применять, и методы этой конкурентной борьбы, безусловно, в большей степени экономические. Доходы России могут не то чтобы упасть, но во-первых, они перестанут расти какое-то время, а во-вторых, они, может быть, даже несколько сократятся в силу того, что на это играют наши конкуренты на мировом рынке. И как следствие – мы меньше сможем потратить в том числе и на информационные технологии, потому что в каких-то отраслях без них можно прожить или подождать с их внедрением. Объективно денег на рынке станет меньше, и, соответственно, конкуренция внутри страны станет более жесткой, и часть ИТ-компаний не ждет роста в следующем году.

Мне кажется, рынок это понимает и как-то готовится к этому. Никакой катастрофы пока не видно, но куда может зайти борьба между Россией и Америкой, неизвестно. Вот такой второй, к сожалению, пессимистический тренд.

Выделять другие тренды неразумно – они сильно зависят от развития первых двух. Первый – импортозамещение – перетянет на себя основные умы по R&D, основные возможные инвестиции с точки зрения движения рынка, а второй ограничит количество денег и принесет хлопоты менеджменту компаний, которому придется с этим справляться, оптимизировать собственные затраты, возможно, перебросить, переквалифицировать ресурсы из провальных направлений в более прибыльные. На мой взгляд, в ближайшие 2–3 года рынок будет занят только этим, не думая о каких-то технологических новинках, особенно пришедших с Запада.

CNews: Но ведь на российском ИТ-рынке существуют компании, которые производят вычислительную технику, системное ПО. Способны ли их продукты в полной мере заменить импортные аналоги?

Сергей Хрупов: Безусловно, в стране давно производится вычислительная техника. Вопрос в том, что мы подразумеваем под словом «производит». Мы ее собираем из импортных комплектующих, иногда в какой-то части разрабатываем. Вот, например, в холдинге ITG (INLINE Technologies Group) есть ставший уже довольно известным проект «Мое ТВ», реализуемый компанией «СмартЛабс». Она же делает STB-приставки для IP-телевидения, которые используют такие крупные операторы, как «Ростелеком» и «Стрим ТВ».

Компания реально разработала и запустила в производство несколько типов устройств. При этом производятся они не в России. Совершенно очевидно, что комплектующие, из которых они собраны, изготовлены там, где делается микроэлектроника: Китай, Южная Корея, Тайвань, Филиппины. В России же комплектующие практически не производятся. Это факт. Отсюда вопрос: являются ли компьютеры, которые собирают, скажем, Kraftway и «Аквариус» и которые они разрабатывают с точки зрения схемотехники, российскими? Однозначного ответа на него у меня нет.

На мой взгляд, до тех пор, пока мы не начнем сами создавать хотя бы часть элементной базы, мы не сможем говорить о том, что подобные изделия полностью российские. Фактически мы просто копируем тот же IBM PC, собирая его из деталей родом из Юго-Восточной Азии. И беда в том, что, конечно же, в сборке электроники Россия конкурировать по цене с Китаем не может.

Я полагаю, что благоприятных условий для импортозамещения «железа» нет. Очень бы хотелось сделать отечественный маршрутизатор, отечественный коммутатор. Но пока мы лишь можем поступить ровно так же, как с компьютером, – собрать из импортных комплектующих. И для того, чтобы он стал конкурентоспособным по цене, собрать его желательно в Китае. Станет ли он от этого российским? Скорее нет, нежели да.

Мы понимаем, что тот же компьютер не стал на 100 % российским, коль скоро в нем используется американский процессор Intel. Все процессоры, несмотря на то, что, возможно, часть из них производится в Китае, на самом деле являются американской интеллектуальной собственностью и разработкой, принадлежат Америке. Intel – интернациональная компания, в ней работают разные люди, в том числе и россияне, и даже россияне в России, но тем не менее создаваемая интеллектуальная собственность принадлежит Соединенным Штатам. И госдеп США в какой-то момент может запретить Intel что-либо продавать в Россию, как он запрещает продавать в Ирак или Иран. И в такой ситуации мы очень уязвимы, нам трудно себя обезопасить. Но к этому надо идти, принимая в том числе протекционистские меры, коих пока не видно.

Надеюсь, мы будем планомерно и пошагово идти к тому, чтобы хотя бы частично иметь свою элементную базу для импортозамещения, и станем полноправным членом мирового ИТ-сообщества. Пусть некий чип изготавливается на азиатском предприятии, но его разработка должна осуществляться в России, интеллектуальная собственность должна принадлежать российской компании. Тогда мы сможем себя как-то обезопасить и говорить о том, что это изделие российского производства. Путь к этому долгий, но он, хочется думать, начался. Есть спрос со стороны заказчиков, и в целом грамотность и уровень подготовки специалистов, которые работают в российских интеграторах, вполне соответствуют тому, чтобы создать нечто подобное.

С другой стороны, программное обеспечение. С его производством намного проще, и, вероятно, мы легко восполним пробелы и с точки зрения написания операционных систем, хотя это непростая задача, и тем более с точки зрения написания прикладного ПО. Эта часть вполне может стать российской для использования в госорганах в течение ближайших пяти лет. Вопрос только в том, чтобы они на это реально сориентировались и в полной мере осознали – импортозамещение не для галочки, а для результата.

При этом надо понимать, что результат не так быстро достижим, как при использовании импортных средств. Например, можно взять СУБД Oracle, и на ней быстро построить и затем внедрить информационную справочную систему внутри ведомства. Для этого многое есть: базовая СУБД, средства разработки, средства отладки, многоплатформенная среда. Для того же, чтобы провести импортозамещение, надо хотя бы часть этих компонентов создать. А это, конечно же, дольше и сложнее. И как следствие – дороже. И если мы, провозглашая импортозамещение, будем думать, что нам это не обойдется в дополнительные деньги, мы окажемся в сильном заблуждении. Импортозамещение стоит дороже. Если бы оно было дешевле, мы бы его уже осуществили без всяких санкций.

CNews: Как вы оцениваете эффективность государственных вложений в целом в ИКТ?

Сергей Хрупов: Мне кажется, с точки зрения того же оснащения элементами ИТ-инфраструктуры она достаточно высокая, даже несмотря на несовершенство 44-го ФЗ. Чего нельзя сказать о создании новых инструментов автоматизации для органов госвласти, скажем прикладных систем.

Госорганы согласно законодательству в большинстве случаев разбивают создание информационных систем на много маленьких кусочков, тем самым нарушая жизненный цикл этих систем и стандарт на их создание. А ведь в нашей стране существует культура, еще советская, разработки различных информационных систем, существует ГОСТ, который сейчас никак не соблюдается, потому что процесс создания систем раздроблен, фактически сведен к закупкам компонентов.

Сама закупка, без сомнения, происходит эффективно, часто с серьезным понижением цены. Вопрос в другом: то целое, которое образовалось, соответствует замыслу? Часто оно выходит не таким, каким хотелось бы, каким должно было бы быть. Но не всегда в этом виноват заказчик – то или иное ведомство. Он просто пытается соблюдать законодательство, вынужден это делать.

С точки зрения простого закупщика, компоненты системы мы покупаем по достаточно хорошим ценам. Незавышенным, как принято говорить. Другое дело, что часто пропускается, собственно говоря, суть проблемы: надо не закупать, а создавать систему, внедрять ее и делать работающей. А этого иногда не случается из-за соответствующих позиций юристов, финансистов и прочих управленцев в госвласти, которые предписали дробить по кусочкам и закупать на аукционах элементы сложной системы, как карандаши и ластики.

Повторюсь, закупки или какие-то локальные, мелкие темы достаточно эффективны. Тендерные механизмы более или менее отлажены, более или менее работают, позволяют конкурировать и цену снижать. Мало того, перед тендерными процедурами есть еще процедура определения цены, которая тоже не позволяет тратить деньги уж совсем зря. Затем осуществляется проверка контролирующих органов того, что получилось. По нашим заказчикам мы неоднократно проходили последующие проверки проекта Счетной палатой. Этот контроль заставляет участников рынка, которые собираются жить на нем долго, выполнять свои обязательства качественно, в срок и, так скажем, по рыночной цене.

Поэтому, наверное, неправильно оценивать эффективность вложений в государственные ИКТ-проекты по существующей ситуации: в тех условиях, в которых находится заказчик – государственный орган, вряд ли возможно по-другому. Сами условия не предназначены для по-настоящему эффективной работы. Вот в чем дело.

CNews: Можно ли ожидать, что ИКТ-бюджеты федеральных ведомств после присоединения Крыма вырастут?

Сергей Хрупов: Ожидать можно, но факты говорят о том, что бюджеты не выросли, по крайней мере в этом году. Фактически всем федеральным ведомствам дали поручение распространить процедуры и технологии своей основной деятельности на Крым. При этом осуществить это из средств, заложенных в бюджет текущего года. Те ведомства, с которыми работает INLINE Technologies, практически в тот же бюджет, может быть, с минимальными добавками попытались уместить какие-то действия для Крыма. Это, с одной стороны. С другой стороны, чудес-то не бывает: невозможно предоставить связь, скажем, тысяче абонентов за те же деньги, что и восьмистам. Поэтому неизбежно стоимость, скажем, услуг связи возрастет. Я удивлюсь, если тот же «Ростелеком» как основной телеком-поставщик для госорганов сможет без увеличения бюджета построить в Крыму такую же связь, как и в остальной России.

Объективно обоснования о необходимости увеличить финансирование пойдут в Минфин и правительство. Вопрос в том, существенно ли будет это увеличение. На мой взгляд, несущественно, потому что Крым – не самый крупный субъект Российской Федерации (население около 2 млн человек, 14 районов, 11 городов) и с точки зрения автоматизации сравним с Тверской областью. Я полагаю, «прибавка» Крыма будет составлять менее 10% прибавки федерального ИТ-бюджета, а сам по себе фактор Крыма существенного влияния на ИТ-индустрию не окажет и существенным драйвером в этой области не станет.

Кроме того, здесь еще вот какой сложный момент: в технологических решениях госорганов используется оборудование в основном американских производителей: IBM, Cisco, Juniper, HP и других. А США прямо запрещают поставлять на территорию Крыма большую часть телеком-оборудования, т. е. «тяжелых» телекоммуникационных технологий, и вычислительной техники. Поэтому пока не очень понятно, как их распространить в Крыму, не нарушая правил американцев. Мне кажется, импортная техника все равно попадет в Крым: часть компаний как-то в обход санкций поставят ее туда, – но в данный момент это является препятствием.

CNews: Как вы считаете, Крымскому федеральному округу создавать свой портал электронного правительства будет легче, чем остальным регионам России?

Сергей Хрупов: Ему должно быть легче. У крымчан есть хороший шанс избежать ряда ошибок, ознакомившись с существующим опытом других субъектов РФ и им воспользовавшись. Но пути Господни неисповедимы, и крымские чиновники могут пойти своим, отличным от нашего путем. Они вправе не учитывать опыт других и тем самым не получить никаких преимуществ. Хотя наиболее простой и логичный путь – воспользоваться как минимум услугами компаний, в основном московских, которые были задействованы в решении подобных вопросов.

Многое, конечно, зависит от министерств и ведомств Крыма, от того, как они это осознают, какой результат хотят получить. Сложностей у них будет немало: во-первых, есть санкции, и, во-вторых, они не проходили вместе с остальной Россией пути инновационного развития ни с точки зрения оснащения техникой, ни с точки зрения внедрения прикладных систем. У крымчан отсутствует также платформа, например, для сервисов передачи данных, для сервисов связи, сервисов вычислительных, которую надо создавать. А это достаточно сильно затянет процесс по времени. С другой стороны, хорошо, что есть белый лист бумаги, без наследия: можно построить все заново и сразу хорошо.

CNews: Какие недавние ИКТ-проекты в госсекторе можно отнести к знаковым? Какие, на ваш взгляд, станут значимыми в ближайшем будущем?

Сергей Хрупов: В госсекторе на сегодня не очень видно знаковых проектов, и даже те из них, которые можно было бы отнести к таковым, не связаны ни с какими новыми идеями. Портал госуслуг несколько ранее начался, в него были заложены новые идеи, и он стал вехой в нашей жизни. Какого-то прорыва с точки зрения автоматизации госорганов в 2013–2014 годах не происходило и не происходит. По большей части в госсекторе реализуются традиционные, подчас весьма масштабные инфраструктурные проекты, связанные с необходимостью оснащения ведомств. Ведется плановая работа по продолжению тех или иных начинаний.

Хотя один знаковый проект все же был – сочинская Олимпиада. Олимпийские игры, оснащение объектов, строительство телекоммуникационной подсистемы. Это был колоссальный проект, вернее набор проектов, в котором принимало участие огромное число и московских, и региональных компаний. Но работы начались в 2011-2012 гг., поэтому непосредственно перед Играми мы относились к нему как к чему-то завершенному и свершенному.

В будущем, я думаю, нас ждут достаточно интересные идеи: и связанные с санкциями, безусловно, и связанные с тем, что Россия будет стараться, конечно, возродить реальный сектор экономики, попытается и в органах госвласти предложить нечто качественно новое. Скажем, национальная платежная система. При этом нельзя однозначно говорить, что эта система только для госсектора. Понятно, это государственный проект, он нужен государству и каким-то образом будет финансироваться государством. Но пользоваться им и участвовать в нем будет весь финансовый сектор.

CNews: Какой ИКТ-проект, реализуемый государством на федеральном уровне, вы считаете самым успешным, а какой – провальным?

Сергей Хрупов: INLINE Technologies так же, как и другие ИТ-компании, строит достаточно серьезные инфраструктурные системы. Например, в ФССП России мы уже не один год продолжаем данную тему, что позволяет создать основу для всех ее информационных сервисов. Проект, на мой взгляд, очень успешный и очень эффективный, и прежде всего потому, что за сравнительно небольшие деньги ФССП создает полноценную и масштабную систему. Подобных проектов, я полагаю, много и у наших конкурентов.

Но это рутинная работа, не очень видимая и гражданам, и пользователям. Пользователь видит только надводную часть айсберга и не видит подводную. А если «подводная часть» сделана хорошо, она создает хорошую базу для функционирования того или иного госоргана.

Другое дело, что хотелось бы говорить о проектах значимых и видимых. Но все видимые и значимые проекты очень легко критиковать. Взять тот же портал госуслуг. Я понимаю, что проделана большая работа и набито много шишек теми, кто его выполнял. Понятно, что можно найти серьезные недочеты в реализованном проекте. И прежде всего это – недоделка довольно большой части сервисов портала. Вроде бы стало прозрачнее и быстрее оформлять загранпаспорт. А вот, например, передача показаний приборов учета воды через портал – сомнительное удобство, потому что в идеале гражданин не должен ничего никуда передавать. Для этого нужно оснастить счетчики автоматическими считывателями. Но мы, уверен, понимаем, что на первой стадии осознать и внедрить все услуги так, как они должны быть, достаточно сложно. Заранее досконально продумать все, описать и сделать идеально, наверное, невозможно. Это во-первых.

Во-вторых, разработчики, скорее всего, выполнили представленное техническое задание. Вопрос в том, что заказчик не до конца осознавал, что делается и зачем. И это тоже нормально на первой стадии, поскольку разговор идет о такой вещи, которая должна постоянно меняться, адаптироваться и улучшаться, подходя ближе и ближе к гражданам. Мы, как потребители, недовольны, что движение происходит не очень быстро. С другой стороны, я, как профессионал из ИТ-отрасли, понимаю, что сделать портал госуслуг – тяжелая и крупная задача, при выполнении которой неизбежно столкновение с противостоянием многих ведомств. Скажем, замена гражданского паспорта как госуслуга в электронном виде не работает. Гражданину по-прежнему приходится самому нести копии свидетельств о заключении брака, о рождении, т. е. по-прежнему нельзя запросить необходимые документы через электронный офис. Но не из-за того, что разработчики не смогли это сделать. Дело как и прежде в отсутствии нормального электронного взаимодействия между ведомствами, автоматизация которых все еще находится на достаточно низком уровне.

Поэтому проект по созданию портала госуслуг, который сейчас, наверное, наиболее видимый, можно одновременно назвать и провальным, и успешным в том смысле, что на его примере мы и как граждане, и как ИТ-профессионалы можем сделать выводы. Я убежден, что какая бы компания его ни выполняла, на начальном этапе количество ошибок и их суть несильно поменялись бы.

CNews: По-вашему, сегодня можно говорить о том, что облачная тема в госсекторе перешла от декларативного статуса в реальную плоскость?

Сергей Хрупов: Правильнее сказать, что она постепенно переходит в реальную плоскость от декларативного статуса. Во-первых, есть тот же портал госуслуг, который некоторым образом облачный сервис. Заметны движения к облачным сервисам со стороны ЖКХ (его сервисы построены на облачном принципе) и со стороны государственной медицины.

Госорганы понемногу начинают использовать облачные сервисы для внутриведомственных нужд, внутренней автоматизации. Уже есть примеры приобретения ими ПО «как сервис». В рамках аутсорсинга встречается такая двойная вещь, как передача какой-то функции по эксплуатации ИТ-инфраструктуры, во-первых, сторонней организации и, во-вторых, с помощью облачного сервиса. Например, INLINE Technologies оказывает нескольким государственным заказчикам услугу по мониторингу сети передачи данных, включая контроль качества услуг связи, предоставляемой провайдером, именно на базе облачного сервиса. Это хороший тренд и очень удачная, на мой взгляд, находка для применения облачного сервиса госорганами.

Конечно, использование в госорганах облачных сервисов сдерживается конфиденциальностью их данных. Ведомствам нельзя помещать закрытую информацию в облако. И за несоблюдение этого предусмотрена как минимум административная, а если речь идет о гостайне, то и уголовная ответственность. Помещение персональных данных в облако – это тоже нарушение федерального закона. Проблема в том, что сертифицировать облако на соответствие, предположим, Федеральному закону «О персональных данных» весьма трудоемко и дорого. Требования по сертификации облачных сервисов для использования в госорганах очень жесткие. Это не просто требования по безопасности, это требования по непрерывной сертификации.

Для того чтобы предоставлять сервис, связанный с хранением и обработкой персональных данных, придется заново сертифицировать его и объект в соответствующих органах, например, при изменении версии операционных систем серверов, на которых сервис размещен. Другими словами, любое изменение в составе объекта требует его пересертификации. Поэтому пока достаточно сложно, соблюдая закон, работать с приложениями, имеющими отношение к конфиденциальным данным, персональным данным и т. п.

Правда, достаточно просто получается работать с открытыми данными или данными систем управления, не являющимися, строго говоря, конфиденциальными. Различные сервисы, связанные с эксплуатацией систем, печатью, информированием, т. е. с открытой информацией, вполне доступны, и мне кажется, они будут в обозримое время повсеместно переведены на облачную платформу. Это первое.

Второе. Я полагаю, весь мир и Россия в том числе будут двигаться к тому, что персональные рабочие места потеряют функциональность с точки зрения установки традиционного офисного программного обеспечения, такого, как текстовый процессор, электронные таблицы, средства для создания и просмотра презентаций и др. Весь этот офисный пакет в той или иной степени, я думаю, в ближайшие 2–3 года «переедет» в облако. Бесспорно, это гораздо удобнее с точки зрения эксплуатации. Не важно, будут ли это продукты Microsoft или какие-то другие. Вопрос в том, будет ли то или иное ведомство переезжать на внутренний облачный сервис или поручит это внешнему исполнителю.

CNews: Стоит ли ожидать в ближайшее время появления новой, национальной операционной системы? Какой она может быть?

Сергей Хрупов: Навскидку назову как минимум три проекта национальных операционных систем российского производства. Все они являются некоторой производной – с доработками под требования, представленные разработчикам, – от свободно распространяемой ОС.

Но в основном это попытка сертифицировать на тот или иной класс безопасности программные средства, чтобы использовать их, скажем, в системах специального назначения в Минобороны, в спецслужбах. Я думаю, что эти попытки расширятся и углубятся.

Создание национальной операционной системы, которая сможет конкурировать с Microsoft Windows и будет бесплатной, – это утопия. Можно, конечно, доделать свободно распространяемое ПО до уровня Microsoft Windows и всем его предложить. Вопрос только: кто тот мультимиллионер, который потратит на это огромные деньги? В качестве коммерческого проекта такого, безусловно, можно ожидать. Если государство создаст протекционистские меры или хотя бы намекнет на то, что они возможны, думаю, количество желающих в этом поучаствовать будет немаленьким.

Создание национальной операционной системы, которая могла бы в госорганах заменить Windows на рабочих местах пользователей, также возможно. Вполне допустимо попытаться поконкурировать с Microsoft Windows в реальном секторе. Другое дело, что бесплатной она быть не может и свободно распространяемой тоже.

Кстати, уже есть Free BSD или свободно распространяемая версия Linux. Зачем заново создавать? Зачем их делать национальными? Они уже и так всем доступны. А например, в Федеральной службе судебных приставов России стандарт не Microsoft Windows, а Red Hat Linux.

CNews: С точки зрения проведения автоматизации какие отличия от других секторов экономики существуют в госорганах?

Сергей Хрупов: На данный момент госсектор, наряду с нефтяным и финансовым секторами, реально является драйвером ИТ-отрасли и с точки зрения интеллектуальной разработки, и с точки зрения масштабности проектов. Ведь, за исключением «Сбербанка», среди коммерческих организаций, наверное, нет тех, которые имели бы проникновение во все районные центры Российской Федерации.

Масштаб очень важен, потому что сделать три телекоммуникационных узла за месяц в Москве или Новосибирске не представляет труда для большинства ИТ-компаний. А вот сделать за полгода 3000 телекоммуникационных узлов от Камчатки или Сахалина до Калининграда – задача нетривиальная. Это то, что неоднократно приходилось делать INLINE Technologies, участвуя в подобных проектах.

Например, INLINE Technologies сейчас завершает проект для Министерства внутренних дел по построению интегрированной мультисервисной телекоммуникационной сети. Он охватывает 25 регионов и более чем 1500 узлов.

Масштабность приводит к нетривиальности, потому что три маршрутизатора всегда можно настроить руками, а 3000 единиц техники уже нельзя настроить вручную – их настраивают и ими управляют с помощью специальных средств, иногда уникальных разработок. В подобных проектах проявляется интеллектуальная суть интегратора, который должен уметь в ограниченное время за ограниченный бюджет справляться с такими сложными проблемами.

Далее. Госсектор, являясь финансово состоятельным и обладающим колоссальным количеством разнообразных задач, конечно же, постоянно «тренирует» интегратора в области проведения различных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Например, страховая компания закажет кому-нибудь НИР или НИОКР? Нет, конечно. Самая крупная из них вряд ли сравнится с министерством или ведомством, даже не по количеству денег и затратам, а с точки зрения задач для автоматизации. И понятно, что бизнес не всегда может позволить себе желаемые инструменты информатизации: бывает, не хватает необходимых на это средств, а деньги у банков на создание ИТ-систем он занимает редко.

Уровень применяемых в государственном секторе технологий скромнее, чем, скажем, в нефтяном и финансовом. Однако масштабность и размер проектов, реализуемых здесь, и иногда нетривиальность использования технологий часто бросают серьезный вызов исполнителю.

Это же относится, в частности, к созданию инструментов информационной безопасности. И если для нефтянки и банков в большинстве случаев можно не проектировать всю ИБ-систему, а использовать готовый сценарий, воспользоваться Best Practices и реплицировать мировой опыт, то в госсекторе это сделать далеко не всегда получается. Ведь необходимо учесть ограничения регламентов по ИБ, применять только сертифицированные средства шифрования и сертифицированные средства защиты.

Другой особенностью автоматизации госорганов является существенная методологическая составляющая. Просто потому, что системы такого масштаба без методологии и идеологии успешно построить нельзя. Это дисциплинирует исполнителей, заставляет их профессионально работать и строить свой бизнес на рынке.

Я уже говорил о проекте для МВД. Ранее сопоставимые по масштабу проекты мы реализовали для других ведомств: в ФТС России INLINE Technologies оснастила 279 телекоммуникационных узлов, в ФССП России – более 2000 узлов. Сети этих служб охватывают практически всю Россию с проникновением до районного уровня административного деления. Данные проекты без методологии организации работ, управления большим количеством ресурсов выполнить успешно и в строго определенные сроки было бы невозможно. Я могу привести еще много примеров подобных проектов и должен заметить, что они не просто стимулируют квалификацию специалистов, но прежде всего подтверждают компетенцию компании как бизнес-структуры, которая умеет эффективно управлять сложными и очень масштабными проектами.